Я ничего не имею против уважаемой Нины Васильевны, господа модераторы, она выступала у нас в Свято-Духовском центре Александро-Невской лавры.
Однако не надо путать художественное произведение уважаемого Ивана Владимировича с литературной критикой, это совершенно разные жанры. Я ведь не написала ни фамилию Бродского, ни Вознесенского, ни даже "Робота", хотя он из этой троицы самый приличный.
В моём посте озвучено мнение профессиональных специалистов, у Евтушенко вы подобных "огрехов", о которых шла речь, не найдёте. Правда, и никакой духовности там тоже не сыщешь, и о интернациональности его я хорошо осведомлена.
Если мы говорим "гениальная поэтесса" или "гениальный поэт", то это определение имеет непосредственное отношение к художественной ценности произведений. Но художественная ценность произведения определяется не только его духовностью, и одной духовности здесь недостаточно... Потому что зачем вообще нужны тогда стихи? Что может быть прекраснее молитвы?
Добиться, чтобы учитывалась духовность литературы, очень сложно - это будет возможно только после окончательной победы добра над злом. Но уже сейчас у нас есть поэты, как я уже упоминала выше, произведения которых  обладают и высокой художественной ценностью, и наделены высокой духовностью (Николай Зиновьев).

Следуя вашей логике, мы должны осудить и отказаться от всех научных открытий, сделанных учёными интернационалистами, да и гениальный шахматист у нас останется только один.

Отредактировано Лира (Среда, 14 февраля, 2018г. 10:11:31)

Тут хотелось бы предложить произведения Станкевич, Николай Владимирович как аромат близкого святоотечества на пороге западников и славянофилов:

Заветное

В моей душе живут прекрасные виденья
И звуки чудные звучат;
Но никогда творящие мгновенья
Их для людей не воплотят.
Мои друзья - они сжились со мною,
Со мною в тихий гроб сойдут;
Но никогда предателя рукою
Я их толпе не выставлю на суд.
Понять ли ей, как те мечтанья святы?
Как сердце юное живят,
И щедро платят за утраты, -
И с небесами жизнь дружат?
Благодарю! Ты мне их дал, спаситель!
Мне с ними чужд других людей кумир:
Они мне жизнь, любовь; но сердце - их обитель,
Им безответною пустыней был бы мир.

Отшельник

Покину мир - среди могил
Влачить мне долгое изгнанье!
Покину мир - я в нем забыл
Свое высокое призванье!
Не блеск его, не суеты
Во мне глас неба заглушили;
Меня томят мои мечты,
Мои мечты меня убили.
Мне память в казнь! Передо мной
Витает образ вечно милый -
Любовью грешной и тоской
Душа томится, гаснут силы...
Но я разрушу тяжкий плен,
Я жизнь найду во тьме могилы
И вольность среди мрачных стен.

Там вновь душа молиться станет,
Вдали от бурь созреет плод -
И падший дух опять воспрянет,
И небо в грудь мою сойдет.
Я понесу святое иго,
Я тьмы стерплю мучений, зол;
Согнусь под тяжкою веригой...
Но небо даст мне свой глагол.

Тогда покину мрак гроб_о_вый,
Тогда явлюсь перед людей -
И грянет глас судьбы суровый,
Как гром над бездною морей.
Глагол небес прейдет пучины,
И тьмы во прах пред ним падут,
Главы преклонят властелины,
Рабы свободу обретут.

Мгновение

Есть для души священные мгновенья:
Тогда она чужда земных забот,
Просветлена лучом преображенья
И жизнию небесною живет.

Борьбы уж пет; стихают сердца муки,
В нем царствуют гармония и мир,
И стройно жизнь перелилася в звуки,
И зиждется из звуков новый мир.

И радужной блестит тот мир одеждой,
Им блеск небес как будто отражен;
Всё дышит в нем любовью и надеждой,
Он верою как солнцем освещен.

И зрим тогда незримый царь творенья:
На всем лежит руки его печать,
Душа светла... В минуту вдохновенья
Хотел бы я на божий суд предстать

Мне кажется, уважаемая Лира, здесь дело не столько в разнице во "вкусе", сколько в том, что Вы по-прежнему пытаетесь сравнивать вещи не сравнимые в принципе. И в этом деле никакой "грешный профессионализм" не подсказчик.

Человек должен сам, со всем своим наработанным многолетним мастерством и опытом, попытаться воплотить художественными средствами идеалы Истины, Добра и Прекрасного, встать на защиту духовной свободы, должен сам убедиться в том, что привычные ему эстетические критерии, приемы и средства для обличения мирового Зла не подходят, ибо ориентированы они на совершенно иные идеалы, а по большому счету - на служение этому самому Злу.

Осознав глубину проблемы, поэт должен сам попытаться найти адекватный стиль, слог, язык, образы, метафоры и т.п.  Тут и "угль, пылающий огнем" и "жало мудрыя змеи" могут не помочь.

И лишь после того, как "грешный профессионал" убедится в невероятной сложности стоящей перед ним задачи, у него появится право и возможность судить о чужом духовном творчестве.

Уважаемый франки, благодарю Вас за ссылку на весьма интересную статью. В которой очень обстоятельно и хорошим языком объяснено различие между эстетической и моральной составляющей любого произведения. Стоило бы оговориться, что не только произведения искусства, но и любого вброса в массы так называемой "богемы" - художников, писателей, режиссёров, драматургов, журналистов, репортёров и тд.. вплоть до заурядных блоггеров.

Идея религиозной цензуры в литературе в Российской Империи, опошленная и освистанная определённым контингентом, была великим благом для народонаселения.

Несколько коротких цитат в качестве резюме:

Другие  по  живому следу 
Пройдут твой путь за пядью пядь.
Но пораженья от победы 
Ты сам не должен отличать.
Пастернак

---
Ж.Маритен. Ответственность художника

ИСКУССТВО И МОРАЛЬ
…
"Чтобы иметь возможность свободно мыслить,  -  говорил Андре Жид вслед за Эрнестом Ренаном,  -  надо иметь  гарантию, что написанное не будет иметь последствий". И продолжал: "Только после  трапезы  на  сцену  вызывают  художника.  Его  функция  -  не насыщать,  но опьянять".  И  наконец,  в  диалоге  между  самим  собою  и воображаемым собеседником:  "Интересуют ли вас моральные вопросы?  - Еще бы! Материя, из которой выкроены наши книги! - Но что же есть, по вашему мнению, мораль? - Подчиненная дисциплина Эстетики".

Так проблема  искусства и морали оказалась  поставленной  без обиняков. Бесполезно пытаться миновать ее крайнюю сложность. Этот факт, что по природе своей  Искусство  и  Мораль  образуют два автономных  мира,  не  имеющих  по отношению  друг  к  другу непосредственной и  внутренней субординации. Может быть,  субординация  и  существует, но  внешняя  и косвенная. 
…
В обоих  случаях игнорируется  одна  и  та же истина: что домен Искусства и  домен Морали образуют  два автономных мира, но  внутри  того же человеческого субстрата.
...
Оскар Уайльд был хорошим томистом, когда он  написал: "То  обстоятельство, что человек  -  отравитель, не может служить аргументом против его прозы".  Что  заявляет по  этому вопросу  Фома Аквинский?  "Благо, отыскиваемое искусством, не есть благо человеческой воли или пожелательной способности  (собственно благо  человека),  но благо самих вещей, сделанных или продуцированных  искусством. По этой причине  искусство не предполагает  правильности пожелания"  (Сумма  теологии,  1-я ч. 2-й  ч., вопр. 57, 4).
…
При  всем  том  обсуждаемый  принцип  остается  истинным  и  не  должен забываться. Искусство  держится  блага  произведения  - не блага  человека. Первая  ответственность   художника   есть   ответственность   перед   своим произведением.
…
Этот нюх, это  терпеливое коварство имел в виду  Дега, когда он говорил: "Картина - это вещь, требующая не меньше козней, плутней и порочности, чем совершение преступления".
…
То, что  человеческое действие может быть хорошим или дурным, и  составляет  его внутреннюю  моральную  ценность.  Это  понятие  моральной ценности не  имеет ничего  общего  с понятием эстетической или артистической ценности. Добродетель духовно прекрасна,  и греки обозначали моральное благо одним  словом калокагатия, прекрасное-и-доброе.  Но эта  внутренняя красота, или  благородство, морально хорошего действия не  относится к  произведению, долженствующему быть  созданным,  она относится  к пользованию  человеческой свободой.  С другой  стороны подобное действие  хорошо  не  как  средство  к некоторой  цели,  оно  хорошо  само по себе-то, что  Древние называли  bonum hoestum,  или добро как правота, качество  действия быть  благим из  любви к благу.
…
Подумаем   затем    об    Антигоне,   которая    решает   противостоять несправедливому  закону и  пожертвовать  жизнью, чтобы  похоронить  мертвого брата. Она решает совершить это добро из любви к добру. Она  жертвует  своей жизнью ради некоторой вещи, которая для  нее лучше  и  дороже жизни, которую она любит больше. В этот самый момент, коль скоро она выбирает благо с точки зрения блага, она направляет свою жизнь, знает  она  об этом или нет, к тому благу, которое выше всех в  данной иерархии, а именно к общественному  благу государства (ибо  несправедливый  закон  тирана  разрушает  это общественное благо). Более того, знает она об  этом или  нет, но она ставит  свою жизнь в зависимость от абсолютно высшего блага, от абсолютно последней цели, которая есть абсолютное  Благо, сущее через себя Благо, трансцендентное  бесконечное Благо,  т. е.  Бог.  Всякий  человек,  который  в  изначальном акте свободы, достаточно  глубоком,  чтобы  поглотить всю  его  личность, избирает творить добро  из  любви   к  добру,  тот  избирает  Бога,  даже  если  у  него  нет концептуального знания Бога.
…
Если художник любит Бога превыше всего, он делает это постольку, поскольку он -  человек, а не поскольку он - художник.

ИСКУССТВО ДЛЯ ИСКУССТВА

Руссо  и  романтики были  предтечами  этого события.  Но только  школа "Искусства для  Искусства"  довела его до полного выражения. В силу  странной  диалектики принцип, согласно которому только  художественная ценность существенна, заставил эту ценность  (и связанные с ней  поэтическое творчество и поэтический  акт) не пребывать  за  стенами башни  из  слоновой кости  "Искусства  для Искусства", но вместо этого распространить власть  на всю  человеческую  жизнь  и   присвоить  себе  функцию,  объемлющую   судьбы человечества.  В эпоху романтизма Байрон,  Гете, Гюго  выступали в  качестве героев "более великих, - говоря словами М. Блэкмура,  - чем какой-либо герой их творений". "Арнольд возвестил, что поэзия призвана спасти мир,  усвоив на уровне  выражения обязанности  всех остальных функций духа".  Затем  пришел "проклятый поэт", позднее  "верховный ясновидящий", которого славил Рембо. В конце концов художник обнаружил,  что сознательно взял в свои руки созидание совести в обществе без совести.

Таким  образом,  как  писал Жак  Ривьер в  1924  году,  "писатель  стал жрецом...  Вся   литература  XIX  столетия  -  одно  нескончаемое  заклятие, устремленное к чуду".

Башня из слоновой кости превратилась в собор Вселенной в храм Пифии,  в скалу Прометея  и  в алтарь верховной жертвы. Позволительно думать, что этот факт образует опровержение от противного теории "искусства для искусства".

ИСКУССТВО ДЛЯ НАРОДА

В действительности попытки поставить самое творческую деятельность на службу простого народа  (common people)  по большей части провалились.
…
Поль  Валери  уверял,  что  ему  доставило бы  высшую радость получить заказ на стихотворение, в котором количество стихов,  более того -  количество слов,  более  того  -  количество  букв,  было  бы задано заранее. При таких обстоятельствах ремесленническая хватка часовщика  выявит все  свои возможности,  а Валери  мечтал быть совершенным часовщиком.
…
Роль  поэтов  не  в  том,  чтобы подниматься  на   сцену  после  трапезы  и  предлагать  дамам   и  господам, пресыщенным земными яствами, хмель  наслаждений, не имеющих последствий.  Но их роль и  не  в  том,  чтобы  разносить  хлеб экзистенциалистской  тошноты, марксистской  диалектики  или  традиционной морали,  бифштекс  политического реализма или политического  идеализма и торты филантропии. Они  заботятся о духовном кормлении человечества, состоящем, в интуитивном опыте,  откровении и  красоте, ибо  человек  есть животное, которое  кормится  трансцендентным.
…
Несколько  лет  назад  я  читал сообщение прессы, за  подлинность которого  не ручаюсь, но  которое в худшем случае не лишено занятности. Сообщалось, будто наборщики отказались набирать рукопись  одного   писателя  с  большим  талантом,  в   которой  содержалась непогрешимая проза  недвусмысленно  похабного содержания.  Если эта  история верна, такая спонтанная реакция - поучительный симптом.
…
Людям  недостает  власти,  но  тоталитарные  Государства имеют власть для того, чтобы насильно подчинить контролю морали - их особой морали - произведения интеллекта, и  в первую очередь искусство и  поэзию. В  таком случае, как нам показал режим Гитлера и Сталина,  творческие силы становятся ответственными  перед  Государством  и  послушными  Государству; художник  и писатель имеют свое главное моральное обязательство  перед политикой; равным образом они должны приспособиться к эстетическим принципам, как их формирует Государство,  выдающее  себя  за выразителя  и  защитника интересов  народа. Государство  уже не  изгоняет  Гомера, как наивно декретировал  Платон.  Оно пробует его приручить.
…
Судить произведение  искусства - дело столь  же трудное и столь же ответственное, как судить произведение науки или  философии. Произведение искусства   вводит  нас   в  обладание   духовным  сокровищем,  состоящим  в неповторимой правде художника, во  имя которой он идет на риск и  которой он обязан  быть  героически верен… Вынося суждение  о художественной продукции  своих  современников,  люди   подлежат  ответственности  и  перед художником, и перед  самими  собой, коль  скоро  они  нуждаются  в  поэзии и красоте. Они должны неизменно сознавать эту ответственность.

Странный вопрос. А кто же? Мать Цветаевой - польская еврейка, урождённая Мейн... И все этнические признаки на лице дочери налицо...