Простите, что вмешиваюсь, но мне кажется, в данном случае, пока не назрел конфликт, можно ответить уважаемому Rangordnung на языке, более понятном и близком ему, а именно на языке философии Ницше, почитателем которого наш новый друг, по всей видимости, является.
Прошу Вас, уважаемый Rangordnung, вспомнить содержание 57-го параграфа "Антихристианина", где Ницше рассуждает о священных книгах и обращении с ними. Для Вашего удобства я процитирую некоторые места по-английски (автор перевода - Henry Louis Mencken) и затем кратко прокомментирую.
"A law-book never recites the utility, the grounds, the casuistical antecedents of a law: for if it did so it would lose the imperative tone, the “thou shall,” on which obedience is based... the thing that is to be avoided above everything is further experimentation—the continuation of the state in which values are fluent, and are tested, chosen and criticized ad infinitum. Against this a double wall is set up: on the one hand, revelation, which is the assumption that the reasons lying behind the laws are not of human origin, that they were not sought out and found by a slow process and after many errors, but that they are of divine ancestry, and came into being complete, perfect, without a history, as a free gift, a miracle...; and on the other hand, tradition, which is the assumption that the law has stood unchanged from time immemorial, and that it is impious and a crime against one’s forefathers to bring it into question. The authority of the law is thus grounded on the thesis: God gave it, and the fathers lived it"
Хотя Ницше в полемическом задоре и отказывает христианской церкви в той мудрости домостроительства, которой были, по его мнению, одарены лишь восточные жрецы, сама история свидетельствует об обратном. Именно над этим я прошу Вас поразмыслить. Одно дело - книга в секуляризованном обществе протестантского типа, в какой-нибудь досужей дискуссии скучающих интеллигентов, и совсем другое дело - книга в Церкви, и более того, в обществе, пронизанном церковным учением и признающем церковный авторитет. Сегодня мы можем легко делиться мнениями, ловить авторов на ошибках и противоречиях, в общем, можем воспринимать и Ветхий, и Новый завет как своего рода художественные произведения. Мы ведь беседуем в совершенно иных условиях, в иной атмосфере, совсем непохожей на ту, что царила в обществе во времена, когда вызревало решение объединить Ветхий и Новый заветы в одно. И главным отличием является, как я полагаю, некоторая отдалённость от нас перспективы правильного церковного домостроительства. У нас нет никаких рычагов, с помощью которых можно было бы его начать и приступить к решению большинства современных проблем. А поскольку "экспериментированием", как замечает даже Ницше, здесь можно только ухудшить положение, у нас как будто не остаётся выхода. Нам и правда нужен новый перевод Ветхого Завета, нужны, я полагаю, и новые толкования, в которых особенное внимание будет уделено еврейскому вопросу, но эти толкования должны писать новые иерархи настоящей церкви, занятые грамотным домостроительством, а их, как и этой настоящей церкви, на горизонте не видно... Тем не менее, исходя из прошлого опыта, можно предположить, что они сумели бы правильно воспользоваться тем богатством духовного и исторического содержания, которое предоставляет нам Ветхий Завет.
Процитирую по этому поводу протопресвитера РПЦЗ Михаила Помазанского, чьи работы вообще отличаются ясностью и простотой. Связи Ветхого и Нового заветов он посвятил небольшую статью, из которой я приведу только некоторые места и особенно подчеркну моменты, относящиеся к нашей беседе:
"Церковь приняла круг священных иудейских книг в греческом переводе семидесяти толковников, сделанным задолго до Рождества Христова. Этим переводом пользовались и апостолы, так как и собственные свои послания они писали по-гречески... Принятием ветхозаветного Священного Писания Церковь показала, что она есть наследница угасшей ветхозаветной Церкви: не национальной стороны иудейства, а религиозного содержания Ветхого Завета. В этом наследстве одно имеет вечную ценность, а другое угасло и имеет значение только как воспоминание и назидание, как например, уставы о скинии, о жертвах и предписания ежедневного обихода иудея. Поэтому Церковь распоряжается ветхозаветным наследством совершенно самостоятельно, соответственно своему более полному и высокому, чем у иудеев, миропониманию... Как источник вероучения, как руководство христианской жизни, конечно, первое место занимает Новый Завет. Только о Псалтири можно сказать, что Церковь пользовалась и пользуется ею постоянно в полном объеме и в богослужениях и в духовной жизни христиан. И это происходит от апостольских времен и будет до конца мира. Из других книг Ветхого Завета она довольствуется отдельными чтениями, и то даже не из всех. В частности, о Русской Церкви известно, что хотя она засияла полным светом уже в 12–13 веках, еще до татарского нашествия, в ней, однако, не было полного собрания ветхозаветных книг, а существовали только переводы важнейших из них. Лишь в конце 15-го века удалось с большим трудом архиепископу новгородскому Геннадию собрать вместе славянские переводы книг Ветхого Завета. И это приобретение было только для одной архиерейской кафедры. Только книгопечатание дало нам первую полную Библию: это была Острожская Библия на славянском языке в конце 16-го века. Однако практически чисто церковное пользование книгами Ветхого Завета осталось таким же, как его дала начальная Церковь.
Нужно помнить о Ветхом Завете, что он есть «тень будущих благ» (Евр.10:1). Иначе читающий может не получить должного назидания, как предупреждает ап. Павел. Он пишет об иудеях: «доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердцах их»; оно у них «доныне остается не снятым при чтении Ветхого Завета», т.е. они не просвещаются духовно для веры. «Но когда они обращаются ко Господу, это покрывало снимается» (2Кор.3:14–16). Так и нам нужно читать эти книги под углом зрения христианства, помня слова Господа: «Они свидетельствуют о Мне» (Ин.5:39). Они требуют не только чтения, но и исследования. В них заключены подготовительные действия к пришествию Христа, обетования, пророчества, прообразы и предзнаменования о Христе.
По этому принципу избраны и чтения из Ветхого Завета для богослужения в храме. И даже если отсюда Церковь предлагает нам нравственные назидания, она избирает такие, которые как бы написаны в свете Евангелия, говорящие, например, о «вечной жизни» праведников, о «праведности по вере», о благодати. При таком подходе к книгам Ветхого Завета открывается огромное богатство назиданий для христиан. Как капли росы отражают солнце, так и эти Писания отражают в себе то, чему предназначено быть в будущем, – события, деяния, учение Евангелия. Но зашло солнце, капли остались теми же, но уже не ласкают наш глаз. То же и с ветхозаветными Писаниями".
Надеюсь, моё сообщение поможет Вам, уважаемый Rangordnung, взглянуть на связь Ветхого и Нового заветов под другим углом.
