Если уж и рассматривать литературное творчество всевозможных рифмоплетов и трубадуров, то исключительно с точки зрения обилия в их текстах масонской символики и прочего сатанизма.

Я считаю, что они "обычные", не глупые и не склонные к подлости, люди, просто имеющие определённый талант к стихосложению и отточившие своё поэтическое мастерство. Как и всякие люди, они тянулись к любви и истине и, разумеется, пытались выразить их в своих произведениях. На каких конкретных примерах уважаемые участники форума хотели бы опровергнуть данное положение?

http://new.vk.com/doc93112134_437305361 … 2969ef8499

Анализируя эволюцию идеи Мирового Зла в русской литературе, автор приходит к выводу о том, что «серебряный» век создал откровенно антихристианское направление в литературе, восходящее к идеям древних гностиков (II-III вв. н. э.).

Пять могучих коней мне дарил Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо

человеку необходимо было пройти несколько этапов «пути», каждому из которых соответствует определенное состояние души, конкретное имя верховного существа и постоянный цвет этого имени http://www.dslib.net/russkaja-literatur … i-n-s.html

Попрошу, и стальною бритвой
Откроет он вены свои".

…

"Просто золото краше тела
И рубины красней, чем кровь,
И доныне я не умела
Понять, что такое любовь".

В любовной экзальтации

«Совокупление» на «эротическом языке» мистиков означало «процесс возрождения» и слияния с «верховным существом» … но произойти это могло только на четвертом этапе познания… Только достигшие этой степени признаются совершенно соединившимися с Божеством http://www.dslib.net/russkaja-literatur … i-n-s.html

http://magazines.russ.ru/voplit/2011/6/sh11.html

"У Блока даритель кольца - женщина: “Она дарит мне перстень вьюги” (“Снежная дева”), “И маску белую дала / И светлое кольцо” (“Зачатый в ночь, я в ночь рожден”). Для лирического героя этот дар всегда связан с идеей принятия на себя подвига служения госпоже (ср. с категорией servir у трубадуров, предполагающей необходимость заслужить или, можно сказать, выслужить ответную любовь, которая в системе вассальных отношений осмыслялась как законная награда за честную и верную службу[21]). Мучительно-трагический путь преданного Даме рыцаря, его готовность к смерти “от заклятья волшебного кольца” лежит в основе мифопоэтического сюжета “Снежной маски”, несмотря на интенцию развенчания рыцарского любовного мифа в названном цикле.

В балладе Гумилева “Пять коней подарил мне мой друг Люцифер” (и в “Сказке о королях” в ее начальном варианте) актуализируется иная мифологема кольца: это символ власти над миром, получаемый из рук князя тьмы" "

"В более позднем стихотворении Гумилева “Перстень” вновь будет фигурировать перстень с рубином, принадлежащий уже девушке. Типовая фольклорная ситуация (девица уронила в колодец кольцо и хочет вернуть его) получает, однако, нестандартное развитие. Преданного влюбленного (“...он живет с молитвой, / С молитвой одной любви”) его избранница, для которой любовные чувства явно не являются приоритетными, предполагает использовать откровенно прагматически - в качестве выкупа или обмена на утраченные драгоценности: “Попрошу, и стальною бритвой / Откроет он вены свои”."

аспирант
Мар(к)систское содержимое подгузников Подгузова - Шаблона - моссадовки МЭСЛь (и Со) растекается по веткам форума.  Уважаемый админ, может быть, как-то почистить эти талмудические  излияния? Похоже, выделили фонд под гажение на Шехине.

Масоны и литература Серебряного века (12.05.2010)

Н. АСАДОВА: 00:09, это действительно передача «Братья», у микрофона Наргиз Асадова и наш экскурсовод в мир масонов Леонид Мацих.

Л. МАЦИХ: Добрый вечер!

Н. АСАДОВА: Добрый вечер! Масоны и литература Серебряного века — так звучит тема сегодняшней нашей передачи. Вот наконец-то мы добрались до ХХ века.

Л. МАЦИХ: Ну, собственно говоря, и иные наши персонажи жили и работали в ХХ веке, тот же Ключевский и Путилов, в особенности Путилов. Но раз уж мы говорим о Серебряном веке, то при всей условности этих хронологических делений можно отнести к этой великой эпохе в истории русской литературы, театра, культуры, наверное, период с самого конца XIX века и по конец 20 годов ХХ столетия, а после этого уже настала… настал кризис некий эмигрантской литературы, ну в России полностью воцарился большевистский террор и агитпроп вместо искусства.

Н. АСАДОВА: Наш сегодняшний герой — Михаил Осаргин. Почему из всего многообразия великих писателей, поэтов Серебряного века мы выбрали именно этого человека, который, в общем-то, в первую очередь был журналистом.

Л. МАЦИХ: Ну, во-первых, потому что о нем меньше всего знают, а у нас принцип открывать новые имена. Во-вторых, Михаил Осаргин — человек необыкновенных дарований литературных, а кроме того, он писал о масонах. Ведь в русской литературе очень мало литературы собственно о масонах — да, вот есть роман Писемского, так называется, «Масоны», и у него есть, у Осаргина, роман «Вольный каменщик», совершенно в иной манере, чем Писемский, написанный. Осаргин очень красноречиво говорил — он был действительно очень великолепным рассказчиком, златоустом подлинным — и он сказал о масонах очень много проникновенных великолепных строк. И на страницах своих повестей, рассказов и романов, и в своих масонских докладах, сообщениях и даже таких, своеобразных проповедях — он был мастером. Поэтому он как никто, как мне кажется, воплощает лучшие черты вольных каменщиков Серебряного века.

Н. АСАДОВА: Ну, раз уж мы решили открыть это имя для наших слушателей, давайте послушаем портрет, написанный Алексеем Дурново. Итак, Михаил Осоргин.

А. ДУРНОВО: Михаил Осоргин — литератор с сильным креном в политику. И если задуматься, то вообще не очень понятно, кто он, писатель или общественный деятель. Несомненно одно: кем бы ни был Осоргин, но прожил он насыщенную событиями жизнь. Первое из событий случилось с ним, когда он еще учился в Московском университете. Осоргин поучаствовал в студенческих волнениях и вскоре был принудительно отправлен в Пермь, к себе на родину. Тут нужно сразу сказать, что по части всякого рода наказаний Осоргину всегда везло: их было много, но все они оказывались в итоге непродолжительными и нестрашными. Прошел год, и наш герой возвращается в Москву, заканчивает обучение на юридическом факультете и начинает трудовую деятельность в качестве помощника присяжного поверенного. Эта работа вряд ли могла увлечь его надолго, и вскоре Осоргин вступает в партию эсеров со всеми вытекающими отсюда последствиями. Прячет у себя в квартире террористов, а сам участвует в подготовке московского вооруженного восстания. Восстание и состоялось — было дело в 1905 и закончилось для Осоргина новым наказанием — сперва тюрьмой, затем ссылкой в Нарымский край. И тут молодого эсера освобождают под залог. Выйдя на свободу, он, недолго думая, тайно уезжает из России. И вернется он на родину только через десять лет. И сразу скажем, это пребывание будет очень коротким. Пока же в его жизни наступил мирный период — Осоргин пишет очерки, рассказы и статьи. В мирный период, как это ни странно, влезла целая серия Балканских войн, которые он освещал как журналист. Вернулся Осоргин в Россию в 1916, когда бившемуся в агонии царскому правительству было уже не до него. Тем временем, наш герой поучаствовал в создании Союза журналистов и даже занял в нем один из руководящих постов. И тут грянуло: в октябре 1917 власть в умирающей России захватили большевики. Осоргину они сразу не понравились. Как журналист и писатель, он обрушился на них с критикой, а они, как настоящие коммунисты, немедленно его арестовали. И тут Осоргину вновь повезло — за него вступился Союз писателей во главе с Болтрушайтисом, и коммунисты, проявив необычайную мягкость, отпустили его на все четыре стороны. Впрочем, через два года эти добрые и свободолюбивые люди вновь арестовали Осоргина. Тут уже пахло расстрелом, но и на этот раз обошлось — помощь пришла из далекой Норвегии, и не от кого-нибудь, а от самого Нансена. И тут терпению коммунистов пришел конец: освободив Осоргина во второй раз, они немедленно посадили его на пароход и отправили вон из страны. Троцкий тогда отметил, что возможности расстрелять писателя у коммунистов нет, но и терпеть его они больше не могут. Да, Осоргину везло по части наказаний, а по части литературы не очень. Он был талантливым писателем, но этот талант потерялся в его бурной жизни — когда спасаешь Россию, времени марать бумагу уже не остается.

Н. АСАДОВА: 00:14 в Москве, и это передача «Братья», мы сегодня говорим о Михаиле Осоргине, это наш главный герой сегодняшней передачи. А тема наша звучит так: «Масоны и литература Серебряного века». Я напомню телефон для смс: +7985-970-45-45, вы можете присылать свои вопросы, реплики, комментарии нам в прямой эфир. Вот основные веки жизни Михаила Осоргина нам осветил вкратце так Алексей Дурново. А у меня к Вам традиционный вопрос: когда же наш герой вступил в ряды масонов?

Л. МАЦИХ: Ну, Алексей осветил здорово, но так, чуть-чуть схематично. У Осоргина, помимо вот этой всей внешней канвы было же очень много таких, духовных исканий — он был человек ищущий — и к масонам он попал в Италии. Его посвятили в ложу в 1914 году, ложа называлась Venti Settembre. И сам он писал, что ложа была невелика численно, и она уже, как бы, была на излете своей деятельности. Осоргин любил Италию — вот это была страсть его жизни. Он, кстати, перевел…

Н. АСАДОВА: Я его понимаю.

Л. МАЦИХ: …перевел «Принцессу Турандот» — тут Вы его меньше понимаете — пьесу Карло Гоцци, которая стала, как бы, культовым спектаклем для российского театра. Сейчас даже премия театральная есть такого названия. И он по просьбе Вахтангова сделал этот перевод. В Италию он был абсолютно влюблен. Но оттуда он уехал. Уехал он подмастерьем, в масонстве он больших чинов там, в Италии, не достиг, и собственно, даже уклонялся от посвящения. Ему казалось тогда это такой, как он писал, пустой забавой. Он видел там стареющих итальянских аристократов, людей, которые, в общем-то, ничем таким, масонским, как он понимал это дело — служение истине, познание Бога, познание себя — они ничем таким не занимались. Кстати, из Италии он потом пробрался на воюющие Балканы — был смелым человеком, не боялся ничего. Рисковал жизнью, кстати, много раз — и все с улыбкой и с самоиронию. Т. е., вот, он никогда не рассказывал о своих геройствах, хотя у него за плечами было моментов, когда он реально мог расстаться с жизнью, больше чем у любого бывалого записного рубаки.

Н. АСАДОВА: А неужели в России он не пытался вступить ни в какие ложи, и единственная ложа, к которой он принадлежал, была итальянская?

Л. МАЦИХ: А вот аж вплоть до эмиграции, где он, как бы, заново себя открыл, он не принадлежал в России к масонству, зато там, в России, вступил как раз в ложу, которая замечательно называлась «Свободная Россия». Потом она сменила название, стала называться «Вехи», но это детали. Там он вступил уже в Париже, с которым он связал свою жизнь, он вступил сразу в несколько лож, и в одной из них стал даже мастером. И был очень уважаем международным масонством и масонством, так сказать — если можно так сказать — российским. Но в России до большевистского переворота и во время Гражданской войны, и до своей высылки на «Философском пароходе» в 1922 году он к масонству выраженного интереса не питал.

Н. АСАДОВА: Нас тут спрашивают, были ли масонами Дягилев, Блок — это, вот, нас Маша из Санкт-Петербурга, наша постоянная слушательница спрашивает. А у меня, я расширю вопрос: кто, вообще, из известных фамилий, из известных имен деятелей культуры Серебряного века принадлежал к масонам?

Л. МАЦИХ: Это проще сказать, кто не был — это я говорю и Вам, Наргиз, и Машеньке, и всем нашим очаровательным слушательницам. Ну, во-первых, Блок — может быть, самое выдающееся имя литературы Серебряного века. Леонид Андреев, Андрей Белый, который Бугаев, сын великого математика, Саша Черный, который Гликберг, на самом деле — он называл себя так в приступе саркатистической самоиронии: «я прыщ на седалище русской словесности». Вот такой был тоже персонаж. Гумилев.

Н. АСАДОВА: Мережковский.

Л. МАЦИХ: Мережсковский, разумеется, он основал ложу, которую скромно назвал своим именем, и принял туда свою супругу.

Н. АСАДОВА: И так они вдвоем и состояли в ней? (смеется)

Л. МАЦИХ: Нет, там было больше, больше людей, чем эта замечательная пара. Но тут, кстати, вот, и грех и смеяться — они были настолько привязаны друг к другу, при всей нелюбви к ним окружающих. «Они прожили вместе 52 года, — говорила Гиппиус, — не разлучаясь ни на один день». Трогательный момент. Вот теперь понятно, почему он даже супругу, в нарушение всех уставов, ввел в ложу…

Н. АСАДОВА: Да. Она была единственной женщиной, которая состояла в этой ложе? Единственной сестрой?

Л. МАЦИХ: Естественно, естественно, она не потерпела бы, разумеется, никакой конкуренции, ни в этой ложе, ни за сердце и внимание своего обожаемого ею супруга. Волошин был масоном, очень таким, пламенным. Волошин и Гумилев писали великолепные масонские стихотворения. И масонские мотивы в литературе того времени — я имею в виду, до, конечно, до 17-го года, до великого перелома — они очень четко проявляются. К масонству тяготели и театральные люди. Вахтангов и Мейерхольд были замечены в симпатиях к масонству, Завадский. Ведь Серебряный век — это же не только литература, скажем, поэзия и проза — это и театр, и живопись, скульптура, архитектура. Целое созвездие великих имен было тогда, и масонство очень их увлекало как духовная практика, как моральная дисциплина, что для людей богемных очень интересно и необычно, и как любопытная такая религиозная философия с уклоном в теософию.

Н. АСАДОВА: Здесь А. Н., некий человек, спрашивает «Осоргин или Асоргин»?

Л. МАЦИХ: «О», Осоргин.

Н. АСАДОВА: Да, Михаил Андреевич Осоргин.

Л. МАЦИХ: …литературный псевдоним его. Непонятно, почему Осоргин — сам-то он Ильин, и он из таких, родовитых дворян, но взял вот такой себе псевдоним, Осоргин, и вот, прославил его.

Н. АСАДОВА: Да, и кстати говоря, вот, нам в интернете люди прислали тоже вопросы, и вот студентка, написано, из России, под ником, которая прислала вопрос, Kabu, вот, спрашивает, был ли Николай Гумилев масоном — мы уже ответили, что да, был — и вот, в его стихотворении, пишет нам Кабу, «Средневековье», есть строки, посвященные масонам. И даже приводится…

Л. МАЦИХ: Там все масонам посвящено.

Н. АСАДОВА: «Ты помнишь ли, как перед нами Встал храм, чернеющий во мраке, Над сумрачными алтарями Горели огненные знаки. Торжественный, гранитно… крылый», да. Какое красивое имя, да, слово.

Л. МАЦИХ: «Он охранял наш город сонный, В нем пели молоты и пилы, В ночи работали масоны. Слова их скупы и случайны, Но взоры ясны и упрямы. Им древние открыты тайны, Как строить каменные храмы». Ну, какой тут нужен комментарий? У Волошина это более как-то так, велеречиво, в его манере, но тоже вполне четко указывает на масонские мотивы. У Блока, у него есть превосходное стихотворение, «Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух», написанное в 1916 году. Оно завершается таким, очень красноречивым четверостишьем.

        «Ты — железною маской лицо закрывай,
        Поклоняясь священным гробам,
        Охраняя железом до времени рай,
        Недоступный безумным рабам».

Вот все эти великие творцы — удивительно, как они все жили в одно время — вот, они все вдохновлялись масонской идеологией, символикой, ритуалами, ну, а кто мог постичь, то и масонской философией.

Н. АСАДОВА: Нам Аня пишет: «В 9-томной литературной энциклопедии такого литературного деятеля как Осоргин нет».

Л. МАЦИХ: А Вы читайте перед обедом, а паче перед ужином, советских литературных и прочих изданий — мало ли, чего там нет. Зато там есть какой-нибудь Павленко, Ажаев, кавалеры «Золотой звезды». И всякие прочие, стихотворная поэма «Они видели Сталина» — это там точно есть. Видите ли, выдающиеся деятели литературы ушли в эмиграцию. Если почитать советские издания, нет Бунина, нет Набокова. Вы представляете себе русскую литературу без них? Ну, и Осоргина, разумеется, нет. А они-то есть. И Замятин. И все эти великие имена, они на русской литературной карте обязательно должны присутствовать. Мало ли, чего при большевичках не публиковалось.

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, вот я когда училась в школе, у нас в 10–11 классах Замятин был.

Л. МАЦИХ: Ну и слава Богу. И Набоков должен быть.

Н. АСАДОВА: Набоков тоже был, причем, кстати говоря, «Лолита» у нас была.

Л. МАЦИХ: Ну, тут я Вам не знаю, завидовать или сочувствовать, но без Ивана Алексеевича Бунина и без Куприна, и без… кстати говоря, в советских хрестоматиях Есенина не было, хотя уж казалось бы… Тоже, кстати, одно из великих имен Серебряного века. Правда, он в симпатиях к масонству никогда замечен не был.

Н. АСАДОВА: А Маяковский?

Л. МАЦИХ: Маяковский — да, но после революции… вот это особая история: втянул его туда Роман Якобсон, и он входил в кружок Арманда Хаммера, но это, как бы, некая отдельная штука. Но Маяковский в эпоху, как бы, расцвета Серебряного века, он же считался скорее эпатажным персонажем, чем выдающимся литературом — тогда и без него хватало. Да, безусловно, Маяковский потом расцвел как человек громадного таланта, громадного абсолютно. И он, вот, в каком-то смысле, жертва своих литературных заблуждений. Осоргин-то большевиков понял сразу, а Маяковский пленился этими всеми песнями сирен. Я не верю, что он продался, я думаю, он пленился и заплатил сполна за свои заблуждения.

Н. АСАДОВА: Была ли какая-то преемственность между ложами, которые существовали в начале ХХ века, и теми ложами, которые были основаны в XVIII, XIX?

Л. МАЦИХ: Была, конечно. Была, во-первых, нерушимая золотая цепь масонской традиции, если так, высокопарно выражаться, как Михаил Осоргин бы одобрил, и были ложи, которые, собственно говоря, восходили еще к древнему, принятому шотландскому обряду. Но были и новые. Например, некую такую революцию, без преувеличения, в деле российского масонства произвели французские братья, ложа «Великий восток Франции», которая инициировала создание лож, объединенных под эгидой «Великого востока России». Кстати, Осоргин относился к этому неодобрительно. Он был в этом смысле консерватором, и он не любил политической активности, как он называл, «мышиной возни и суеты».

Н. АСАДОВА: Сам-то он был эсером. И даже прятал…

Л. МАЦИХ: Ну, в молодости. «Блажен, кто смолоду был молод» — говорил Вольтер, человек, который…

Н. АСАДОВА: …террористов у себя, как Алексей Дурново нам сообщил.

Л. МАЦИХ: Человек, который в 20 лет не революционер, у этого человека нет сердца. Кто к 40 не стал консерватором, у того нет ума. Весь этот путь прошел Осоргин, разумеется. Он далеко-далеко отошел от эсерства. Уже к 17-му году он был человеком вполне зрелым, его привлекало временное правительство к очень ответственным постам: ему предлагали пост русского посла в Италии, он отказался и вернулся в бурлящую Россию.

Н. АСАДОВА: А он еще, кстати говоря, работал в архивах охранки…

Л. МАЦИХ: Да, ему поручили такую… такую штуку.

Н. АСАДОВА: …после Февральской революции.

Л. МАЦИХ: А он, кстати, работал там бок о бок с Блоком — они оба разбирали полицейские, жандармские архивы. И кстати, Осоргин был против люстраций, говоря по современному — он был против опубликования списков осведомителей.

Н. АСАДОВА: Почему?

Л. МАЦИХ: Вот он был гуманист. Он всегда жалел оступившихся. Вся его литература — кстати, великолепная, смело рекомендую нашим слушателям — она вся полна искреннего, не ложного, не пафосного гуманизма. Он любил людей, он принимал их, какие они есть. Его любимой присказкой было «все люди, все человеки». И он никогда ни массонов не рисовал как собрание святых, или, там, ангелов с розовыми крыльями, и он не… его книги не полны ни сарказма, ни обличения свинцовых мерзостей бытия, ни, там, разоблачения язв жизни, а вот полны искренней радости, что человек все-таки может быть хорошим, несмотря ни на что, и изображение самых таких вот, светлых и прекрасных сторон жизни. Его интонация, она не имеет равных в русской литературе — так никто не писал. Поскольку русская литература всегда славилась обличительным пафосом, а он был от этого очень далек. Он хорошо людей знал, но у него хватало ума и сердца их не осуждать.

Н. АСАДОВА: 00:26 в Москве, я напоминаю, что это передача «Братья», у микрофона Наргиз Асадова и Леонид Мацих. Тема нашей сегодняшней передачи «Масоны и литература Серебряного века», и главный герой нашей передачи — это Михаил Осоргин. Нам Кирилл пишет: «Гумилев — мой любимый поэт. Скажите, в какой ложе он состоял?»

Л. МАЦИХ: Гумилев состоял в нескольких ложах — он, кстати говоря, захаживал в ложу «Космос», он был в ложе «Северная звезда», которая — к Вашему вопросу о преемственности — «Северная звезда» была прямой восприемницей ложи «Полярная звезда», учрежденной еще Сперанским в начале XIX века. Ну, немножко сменилось название, но суть осталась та же. Гумилев входил в несколько лож, правда, больших чинов он не добился, в отличие, кстати, от Осоргина, но состоял в нескольких ложах. И… Но Гумилев был человеком действия, он был воином. И там, где, скажем, Осоргин ограничивал свою деятельность общественную помощью голодающим, сбором средств, организацией лавки писателей, сбором книг, Гумилеву казалось это все недостаточным. И он действовал резко, решительно, как военный человек. Он действительно был вовлечен в заговор офицерский, и в общем, был большевиками расстрелян в 1921 году, ранее, чем многие другие деятели Серебряного века, еще многие к тому времени были живы.

Н. АСАДОВА: +7985-970-45-45 — это телефон для смс, вы можете присылать свои вопросы, реплики, предложения нам в прямой эфир. А скажите, какой… какую задачу ставили перед собой масонские ложи, вот, в ХХ веке, в начале ХХ века? Ведь это время было очень сложное, т. е. это одна за одной революции, Гражданская война…

Л. МАЦИХ: Нет, ну посмотрите, тут надо разобраться, Наргиз. Это мы сейчас ретроспективно видим, какое это было сложное время, и как там менее чем за 20 лет, как там все в стране изменилось — мировая война, куча революций — и страна стала абсолютно другой, неузнаваемой. Для этих людей же время шло последовательно, они в нем, в этом времени, жили. Они очень надеялись, что удастся избежать худшего исхода. Т. е. этой кровавой сумятицы революции, бунта и потери людьми человеческого облика. А вот что они хотели сделать? Они хотели как-то удержать Россию в неких рамках. Они хотели повлиять на царский режим — об этом много говорили и еще будем говорить, когда речь зайдет об Александре Федоровиче Керенском — они пытались повлиять на тот ход событий, который в России был. И, ну, многие говорили, что Россия катится к пропасти, но они честно пытались этому противостоять. Они хотели направить государственный корабль не на рифы, на которые он в конце концов наскочил — на рифы революции, гражданской войны, ужаса и раскола — а все-таки как-то, вот, вырулить в свободную воду. И через все вот эти очень непростые события начала ХХ века они пытались как-то вывести Россию на некий рациональный путь, сохранить ее в рамках европейской цивилизации. От которой она потом из-за большевиков отгородилась.

Н. АСАДОВА: Татьяна нам прислала вопрос в интернете, она сама из Чикаго: «Как велся учет масонских лож в это время? Был ли за ними контроль?»

Л. МАЦИХ: В этот период, нет, контроля не было, времена были относительно либеральные. При Николае II, в общем-то…

Н. АСАДОВА: Может, руки просто до них не доходили?

Л. МАЦИХ: Нет, доходили, доходили руки. Петр Аркадьевич Столыпин был очень серьезный господин. Когда он был министром внутренних дел, и когда он был премьер-министром — военно-полевые суды и приговоры их, и виселица — «столыпинский галстук» — это все факты, поэтому доходили руки до кого следует. Просто Столыпин, как человек умный, и люди, сменившие его, они понимали, что в масонах-то никакой угрозы государственности нет — угрозу представляют крайние элементы, либо крайние националисты, либо крайне-левые радикалы, разрушители. Вот эти потенциально опасны, и с ними велась борьба, с левым радикализмом. Но видимо, недостаточно, непоследовательно. Ну, и кроме того, никто не предвидел, какие ужасные последствия принесет России вовлечение в Первую мировую войну. Война оказалась штормом, совершенно разрушившим российский государственный корабль. Этого никто не мог предвидеть. Может быть, только Путилов в 1915 году, еще при начале войны, говорил Морису Палеологу — мы об этом говорили в предыдущей передаче — что война для России будет губительной. Но в это почти никто тогда не верил. Патриотический угар, знаете ли, барабанный бой, слава наших знамен, победа — все это очень знакомая риторика.

Н. АСАДОВА: Лора нас опять спрашивает: «А я не поняла, был ли Маяковский масоном». Нет, Лора, не был масоном…

Л. МАЦИХ: Он ходил в ложу «Астрея», по некоторым документам…

Н. АСАДОВА: Но не был принят в нее.

Л. МАЦИХ: Но… нет, он был, как бы, кандидатом в… Но его так и не приняли. Его так и не приняли.

Н. АСАДОВА: А почему не приняли?

Л. МАЦИХ: А я думаю, из-за недостаточности познания, характера его такого, неглубокого — он был человеком очень поверхностных познаний. А масонство требует углубления и сосредоточенности. А слово «сосредоточенность», одно из главных масонских манифестов… Кстати, Волошин об этом хорошо писал, может быть…

Н. АСАДОВА: Давайте зачитаем отрывочек небольшой.

Л. МАЦИХ: Да. У него есть, у Волошина, стихотворение «Подмастерье», и там, вот, как бы, некий манифест ищущего истины масона.

        «Умом и терпугом, — рубанком, — , паялом и терпеньем,
        Становится лирической строфой, —
        Будь то страница
        Тацита,
        Иль медный текст закона.
        Для ремесла и духа — единый путь:
        Ограниченье себя.
        Чтоб научиться чувствовать,
        Ты должен отказаться
        От радости переживаний жизни,
        От чувства отрешиться ради
        Сосредоточья воли;
        И от воли — для отрешенности сознания».

Ну вот, просто переложение белым стихом масонского катехизиса. Вот, Волошин это очень верно определил. Кстати, ему самому, несмотря на его такую, бурную артистичную натуру, сосредоточенности хватало. Но масонство требует глубины от человека. Поверхностность — а это было, мне кажется, главным качеством Маяковского — поверхностность с масонством несовместима. Вот Осоргин, кстати, герой нашего рассказа главный, был человек глубокий. Он был человеком большой эрудиции, глубоких познаний, он знал несколько языков иностранных, переводил великолепно. Ну, и не только… ну, это шедевр перевода — «Принцесса Турандот» с итальянского, но он переводил с немецкого, французского, английского языков. Переводами он жил в Париже, когда он уехал. Он работал сначала, после высылки своей большевиками, в Берлине, в газете «День» и из-за споров с Керенским оттуда ушел. Переехал в Париж и дальше уже, вот, его жизнь была связана с Францией. Там в 26-м году он женился на Татьяне Алексеевне Бакуниной. Он был старше ее на 25 лет, но тем не менее, несмотря на такую, очень значительную разницу в возрасте, был очень счастливый брак.

Н. АСАДОВА: Но они… Они с ним познакомились еще в России.

Л. МАЦИХ: В Москве, конечно, да, в Москве, в больнице отца ее, Алексея Ивановича, великого врача-хирурга — масона, кстати, выдающегося. Но он врач, он не деятель Серебряного века. Но по духу своему он истинный масон, гуманист, и они с Осоргиным очень сочувствовали друг другу и нравились друг другу. Поэтому, ну, со стороны отца было полное благоволение на такой брак.

Н. АСАДОВА: А с кем из деятелей, известных деятелей Серебряного века Осоргин дружил? Кстати говоря, нам Петр почему-то пишет, что не ОсоргИн, а ОсОргин правильно произносить.

Л. МАЦИХ: Правильно произносить ОсоргИн. С кем он дружил — да он дружил потихоньку со всеми. Он вообще был человек неконфликтный, и врагов-то, собственно, он и не нажил.

Н. АСАДОВА: Ну, имеется в виду, с кем он общался из известных нам, вот, фамилий Серебряного века.

Л. МАЦИХ: Практически со всеми, с кем я Вам перечислил. Но вот в эмиграции, если говорить о французском периоде его жизни, он дружил с Адамовичем, он дружил с Ходосевичем, он дружил с Вячеславом Ивановым, которые все во Франции оказались, с Одоевцевой Ириной, которая была супругой Иванова, с Замятиным — со всеми этими людьми он был близок. С Куприным и Буниным, которые были метрами, меньше. И дружил он с Набоков. И их жены — жена Набокова Вера Слоним и Татьяна Алексеевна Бакунина, потом в замужестве Осоргина — они дружили между собой. И с Набоковым у Осоргина была такая интересная дружба, они все время пикировались, так, подкалывали друг друга. Но очень с симпатией друг к другу относились. Кстати говоря, Набоков, большой сноб и такой, эгоцентрик, прочел роман «Ситцев Вражек», который составил славу Осоргину, он сказал: «Вот, в России явился новый гений».

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, о романе «Сивцев Вражек». Ведь это тоже роман, связанный как-то с масонами, правильно?

Л. МАЦИХ: Ну, опосредованно. Прямо связан с масонами роман «Вольный каменщик» — практически автобиографический, где, вот, он описывает этого казанского чиновника Егора Тетехина, это практически его альтер-эго. «Сивцев Вражек» — это такое, очень необычное для русской литературы повествование о человеке, который, как бы, хочет быть вне политики, но все время в нее вовлечен. И он имеет несчастье жить во время перемен. Ну, он профессор-орнитолог, который весь в своих птичках, милейший человек и чудесные родственники у него, но жизнь вокруг такая, вот, ужасная. Но тем не менее, общий строй романа, он настолько прекрасный и светлый — я горячо рекомендую нашим слушателям. И он полон такого искреннего сочувствия, чудесной такой, легкой, незлобной иронии по отношению к персонажам, что действительно, это роман — настоящий шедевр. Кстати говоря, он сразу сделал славу Осоргину, и он как-то из ничего стал выдающимся русским писателем. И роман был переведен на девять языков. После чего он очень поправил свое материальное положение. И это позволило его жене стать историком масонства. Там, она об этом всегда мечтала. Не без влияния, конечно, своего супруга, которого она обожала и уважала. И она стала выдающимся историком русского масонства. Она составила словарь, который до сих пор никем не превзойден, и она стала руководителем Андрея Серкова, который сейчас составил энциклопедический словарь российского масонства, уже в наше время. И вот она была такой, ходячей энциклопедией российского масонства до последних дней своей жизни — она умерла в 1995 году.

Н. АСАДОВА: Да. Долго прожила.

Л. МАЦИХ: Долго, долго.

Н. АСАДОВА: Кстати, Осоргин сам прожил довольно долгую жизнь — в 42-м году он умер.

Л. МАЦИХ: Он умер в 42-м, тоже достаточно долго он жил. Если бы не война Вторая мировая, он бы жил еще — он был человеком отменного здоровья и следил за собой, но фашизм его абсолютно подкосил, именно как, вот, явление…

Н. АСАДОВА: Как веру в человечество?

Л. МАЦИХ: …расчеловечивания, да. Он не утратил веры в людей, но вот этот ужас, который стал твориться в цивилизованной Европе, это на него нагнало ужасающую совершенно тоску, и он… Он, кстати, только в 37-м году отказался от советского паспорта. Но в 37-м, когда доходили уже совершенно чудовищные слухи о том, что творилось на социалистической родине, он этот паспорт сжег.

Н. АСАДОВА: Когда мы готовились к передаче, мы долго искали здание, которое было бы связано с Михаилом Осоргиным, ну и конечно же, мы остановились на доме в Ситцевом Вражке, дом под номером 7/17. Что это за дом, чем он знаменит?

Л. МАЦИХ: А в этом доме живет, вот, этот самый профессор орнитологии, его внучка, там разворачиваются все эти замечательные события. Я не хочу даже пересказывать сюжет этого великолепного романа, а от души желаю и призываю наших слушателей его почитать.

Н. АСАДОВА: Да, ну, мы отправили, естественно, к этому дому Алексея Дурново, который пытался выяснить, что же знают прохожие об этом замечательном месте.

А. ДУРНОВО: Имя Михаила Осоргина, а тем более, его дома в Сивцевом Вражке людям ничего не говорит — ни в самом переулке, ни поблизости знатоков русской истории, журналистики или литературы начала ХХ века не нашлось. Впрочем, прохожие с любопытством слушали мои рассказы об этом человеке, и каждый находил в его биографии что-то свое. Вот, Наталья, например, зацепилась за слово «литература» и поделилась своими мыслями на предмет того, каким должен быть настоящий писатель, особенно если он живет в такое трудное время, в которое выпало жить Осоргину.

НАТАЛЬЯ: Насколько человек морально устойчив… Вообще, обычно поучать должен чему-то, каким-то моральным ценностям, и т. д., и т. п. Ну, например, та же самая любовь, дружба, какое-то отношение к окружающему обществу, к животным и т. д. Какие-то примеры жизненные — тоже же жизненному опыту учимся из книг, по большому счету; многого родители не расскажут.

А. ДУРНОВО: Галина, в свою очередь, зацепилась за слово «журналист». Точнее, за тот факт, что Осоргин оказался в числе основателей Союза журналистов. Создание такого сообщества пришлось моей собеседнице по сердцу, и она сразу заговорила о том, что это хорошо и правильно.

ГАЛИНА: Профессионалы должны между собой, наверное, как-то общаться и отсеивать, чего не нужно. По идеи. А без идеи все происходит по-другому. Многого мы, предположим, не знаем, а журналисты, они все-таки вездесущи, они информацию какую-то новую дают — мы же должны ее пережевать, переварить, а если мы ее не знаем, кто будет переваривать?

А. ДУРНОВО: Для остальных ключевым стало слово «политика». Это понятие, считают многие, несовместимо ни с литературой, ни, более того, с журналистикой. Впрочем, Дионис все же считает такое совмещение возможным, хотя и призывает совмещающих быть осторожнее.

ДИОНИС: Каждый для себя должен решать, насколько это для него будет совместимо. Но опять же, мне кажется, что политикой, в принципе, может заниматься любой, у кого к этому есть и призвание, и понимание, что это будет гармонично и для него, и для тех, кому он сделает пользу. Все в жизни влияет взаимозависимо. Поэтому наверное, в какой-то степени, может и пересматривать какие-то взгляды.

А. ДУРНОВО: А вот Антон уверен, что призвание писателя — жечь глаголом сердца людей, и заниматься политической деятельностью, тем более, в партии, из которой выходят террористы, для серьезного литератора неприемлемо.

АНТОН: Жизненные выводы стоит делать из книжек — больше некуда, можно брать из жизни, можно брать из книжек. Я думаю, что книжки должны отчасти жизнь отражать, поэтому, пожалуй, это в каждом случае напуствие будущему. Я не думаю, что в политике, вообще, что-то может быть на пользу, и наборот, делается с корыстной целью. А настоящий писатель никогда не перейдет до такого уровня.

А. ДУРНОВО: Короче говоря, мнений по поводу фактов биографии Осоргина было много. За оценкой, которую люди ему давали, как-то совершенно терялось то, что о самом этом человеке они узнавали от меня. Почему информацию об этом талантливом журналисте и писателе стерли из людской памяти, вопрос философский. Зато его поступки людей равнодушными не оставляют.

Н. АСАДОВА: И это была московская улица.

Л. МАЦИХ: Ну, не так плохо.

Н. АСАДОВА: Да ладно!

Л. МАЦИХ: Ну а чего?

Н. АСАДОВА: Вы заразились гуманизмом от Осоргина, я поняла.

Л. МАЦИХ: Ну а как же? О ком рассказываешь, значит, вот, тот дух над тобой и витает. Осоргин бы их ничуть не осудил, а с такой, с мягкой своей улыбкой сказал: «Ну, все люди, все человеки». Об Осоргине совершенно недавно узнала русская читающая публика. Он же не был окутан такой, знаете, славой оппозиционера…

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, нас Анна, наша постоянная слушательница, тоже спрашивает: «А он сейчас-то напечатан? Где можно найти его книжки?»

Л. МАЦИХ: Есть его… ну, по-русски-то в Париже и в Америке издавались полные собрания сочинений. Я не знаю, как…

Н. АСАДОВА: Наверняка какие-то издательства сейчас тоже…

Л. МАЦИХ: Нет, пара его томов совершенно точно, они выпущены уже после совка. Но насчет того… полноты этих изданий я не знаю. Я читал его вот эти масонские все сочинения, конечно, в парижском и американском изданиях. Издательство «Арди» знаменитое его выпускало, там, «Новое русское слово». А вот… ну это все тоже нетрудно все. В интернете, я уверен, все есть. Поэтому даже если не опубликовано все на бумаге, то найти несложно. Но конечно, Осоргин без своих, вот, масонских речений, он был бы неполон. Он великолепно о масонстве сказал. Я Вам просто, вот, цитатку одну приведу…

Н. АСАДОВА: Давайте.

Л. МАЦИХ: «Братство будет для меня по-настоящему ценно до тех пор, пока я пойму, что я с людьми, которые вместе со мной ищут истину». Вот какое, вот, не требование к людям, а некое пожелание. Вот он весь в этом. В его масонских этих сочинениях нет упреков, нет, знаете ли, такого, проповеднического тона, нет бичевания греха, нет криков, там, «покайтесь, братья!». А есть, вот, рассказ о том, как здорово было бы, если бы все масоны соответствовали тем великим идеалам, которые братством провозглашены. Он видел в масонстве нравственную школу, и он видел возвращение к истинным религиозным идеалам. Он был человеком очень верующим, хотя и совсем не церковным. Об этом пишет его супруга. И в этом отношении он… Он был человеком, по-настоящему хранящим в себе такой вот, евангельский дух доброты. Вот, его любимыми словами была фраза из Павла «Любовь все превозмогает и все прощает».

Н. АСАДОВА: Философский вопрос задает Евгений из Перми: «Была ли польза от масонов?»

Л. МАЦИХ: Была. Евгений из Перми, польза немалая. Польза немалая.

Н. АСАДОВА: А можно уточнить? Вот например, если говорить о том периоде времени, в котором мы сейчас о них…

Л. МАЦИХ: Ну, уточнение из одних… из одних фамилий следует. Какие люди принадлежали к российскому масонству. Мы, вот, перечисляли с XVIII века, да, славнейшие фамилии российские — и Бутурлины, и Трубецкие, и Муравьевы, и Голицыны, и Сперанские. Не говоря, там, про Кутузова, Суворова, Пушкина. Но и в описываемый период и Мережковский, и Гиппиус, и Блок, и Гумилев, и Волошин стали бы беднее, если бы в их жизни не присутствовало масонство. Не следует думать так, что они совсем бы, например, бросили писать, Моцарт не сочинял бы опер, если бы он не был бы масоном, а Гете не написал бы Фауста — может быть, они бы это все и сделали, но масонство в жизни великих людей, оно добавляет структурности в их мировоззрение, оно добавляет некий новый, если хотите, канал для общения с Абсолютом. А это всегда важно. Поэтому в этом смысле польза от масонов есть. Если же иметь в виду пользу в смысле выработка человекочасов — ну, может быть, и нет.

Н. АСАДОВА: Не могу не задать вопрос, который уже несколько раз задавала нам Мария из Санкт-Петербурга: «Ложа «Объединенные братья» — это французская ложа, в которой состояли очень многие наши герои, вот, о которых мы рассказывали — в ХХ веке еще существовала?»

Л. МАЦИХ: «Объединенные братья»?

Н. АСАДОВА: Да.

Л. МАЦИХ: «Freres reunis»? Да, она существовала, но видите ли, ложи, они же, как бы сказать, некоторые распускаются и учреждаются новые, а некоторые, как бы, перетекают друг в друга. И вот с этой ложей произошло что — она стала называться «Общество истинных друзей». «Les freres fideles», «Истинные друзья». И под этим именем оно уже начало действовать на основе новых принципов, новых задач и нового устава.

Н. АСАДОВА: Владимир или Влад из Архангельска спрашивает: «Масонская ложа под именем «Северная звезда» имеет, ну, знак, да, символ девятиконечную звезду и тянущий руку к ней ангел. Что это значит?»

Л. МАЦИХ: Ну, это настолько же, настолько очевидный знак, уважаемый Архангелогородец. Стремление человека дотянуться до некоего путеводного маяка, следование тому курсу, который ведет к жизни, а не к смерти. Так сказать, ангел-хранитель, который пусть сопутствует в пути тем людям, которые в этой ложе состоят. Это, кстати говоря, та ложа, в которую вступил, тоже в Париже, Карамзин… пардон, Осоргин. И он, впоследствии он связал свою жизнь еще с ложами разными, но вот «Северная звезда», «L' etoile du Nord», куда принимали русских и французов — он настоял на этом как мастер — она была главным его детищем, там он был мастером.

Н. АСАДОВА: Федор из Санкт-Петербурга спрашивает: «Кто пустил слух о том, что револцию устроили масоны? Это правда? И каково было их участие в революционных событиях?»

Л. МАЦИХ: Это долгий вопрос. Мы лучше поговорим об этом, когда будем обсуждать Александра Федоровича Киренского — там, он весь из политики состоит, он политик по преимуществу.

Н. АСАДОВА: А Осоргин не любил политики?

Л. МАЦИХ: Осоргин не любил политику и сторонился ее. И когда он пережил вот этот этап, так сказать, своих молодых увлечений, он в политике был разочарован и полагал так, справедливо, что политика есть вещь грязная, а он хотел иметь дело с лучшими человеческими чертами.

Н. АСАДОВА: Но если вкратце, то устроили масоны революцию?

Л. МАЦИХ: Нет, конечно, ну кто может устроить революцию?

Н. АСАДОВА: Но надо признать, что участвовали некоторые.

Л. МАЦИХ: Да, разумеется, участвовали, но сказать, что кто-то устроил революцию — это опуститься на средневековый уровень и сказать, что некие женщины, там, какие-то — их называют ведьмами — вызвали ураган. Это абсурдное обвинение. Революция есть процесс, для людей непостижимый. Никто из них не может сказать, что он революцию организовывал.

Н. АСАДОВА: 0 часов и уже почти 49 минут, это передача «Братья», наша тема «Масоны и литература Серебряного века», ведем ее мы, Наргиз Асадова и Леонид Мацих, и наш главный герой — это Михаил Осоргин, человек, о котором, в общем-то, долгое время в России даже и не вспоминали, незаслуженно. Вот еще нам пришел вопрос от Александра Никина из Санкт-Петербурга, он нам прислал этот вопрос в интернет. Он спрашивает, был ли масоном Михаил Булгаков?

Л. МАЦИХ: О Булгакове достоверных сведений нет. Хотя видите ли, какая штука, его отец — а отец же его был проректором Киевской духовной академии и был большим знатоком средневековых текстов, которые во множестве упоминаются в главном булгаковском романе «Мастер и Маргарита». И у Булгакова были друзья, российские розенкрейцеры, самая такая, духовная часть масонства. Его главный роман, вот, великий роман…

Н. АСАДОВА: «Мастер и Маргарита».

Л. МАЦИХ: …русской литературы, «Мастер и Маргарита», он весь насыщен такими намеками, аллюзиями, ссылками на масонское и розенкрейцеровское начало. Но прямых доказательств, что Булгаков состоял в какой-то из лож или в каком-то из орденов, пока нет.

Н. АСАДОВА: Было такое еще направление в этот момент в масонах — мистики, визионеры.

Л. МАЦИХ: Да, они всегда были.

Н. АСАДОВА: Осоргин как-то с ними общался..?

Л. МАЦИХ: Нет, Осоргин нет, он был человек рационалистический. Он общался с Волошиным — он его не очень любил, он всегда так, иронично о нем писал… Вот Волошин, кстати говоря, был классический визионер и мистик.

Н. АСАДОВА: А в чем заключалось это направление масонское?

Л. МАЦИХ: Ну, вот в том, что они в мистических практиках, в мистических бдениях, мистических текстах, в занятиях изотерикой видели главное направление свое. Для Осоргина это тоже… это не было совсем чуждо, но для него все-таки главное был такой вот, рационалистический путь познания истины. А для, скажем, человека типа Волошина, который, вот, там, хотел, как говорили, нарисовать Конец света в натуральную величину, для его вот этих огромных фантасмагорических видений, которые он выражал то в красках на холсте, то как-то камнями выкладывал какие-то картины на морском берегу, то писал строки, которые не поддаются никакому истолкованию — для него вот это реальность какая-то такая, запредельная реальность, она для него была жива. И он как-то, вот, он ее чувствовал — таким был Даниил Андреев, таковы были российские розенкрейцеры, менее известные, но в своем кругу очень славные. Это визионерство и мистический аспект масонства, он никогда не затухал. И тут революции и всякие пертурбации никак на это не влияли. Потому что это люди, которые таким образом воспринимают мир и таким образом входят в контакт, если угодно, с Богом — не рациональным, а вот таким, интуитивно-мистическим путем. И конечно, и в описываемое время таких колоссальных потрясений их число, разумеется, было больше, чем обычно, потому что все устои рушились. Но как раз Осоргин нет, он как-то, вот, везде сумел сохранять трезвую голову — мистика в принципе его не очень привлекала.

Н. АСАДОВА: А за что Осоргина выгнали из России в 22-м году?

Л. МАЦИХ: Ну, разве его одного? Это, кстати говоря, отличнейшая компания, он очень в этой хорошей компании — это тот самый «Философский пароход», на котором плыл Бердяев, на котором плыл Георгий Федотов, Сикорский, множество иных профессоров разных наук. Т. е. это, вот, Россия сделала Европе колоссальный подарок. Там Питирим Сорокин, основатель социологии. Они, кстати, подняли тост, когда Россия скрылась из вида, «За благополучие родины, которая нас вышвырнула». Никто из них не вернулся потом, все умерли за границей. Но огромная часть этих людей составила России славу. Их выгнали всех по разным причинам, но, как бы, главное было что — эти люди не соглашались сотрудничать с советской властью. Они ее отлично понимали, купить их было невозможно, запугать тоже — это были люди твердой интеллигентской решимости. Интеллигент — это же не хлюпик, интеллигент — это человек очень твердых внутренних убеждений. И они были таковы. Т. е. их ни купить, ни запугать, а по иному, как бы, склонить всякими россказнями рая для трудящихся тоже не удавалось. Поэтому, значит, их либо нужно было прятать в лагеря — но тогда не было такого ресурса — либо нужно было их выслать. Выбрали, для того, чтобы не ссориться с Западом, второй вариант. Относительно гуманный, по сравнению с тем, что будет потом происходить.

Н. АСАДОВА: Макс, инженер из Санкт-Петербурга, прислал нам вопрос в интернет: «А если масоны ставили перед собой цель оказывать влияние на внешний мир, их лозунг «Свобода, равенство, братство», то каким образом они этого добивались? Какое значение имели собрания масонских лож, и замыкались ли они, эти собрания, на ритуальную часть, и соответственно, не было ли все это так называемое общество своеобразной игрой?» И конечно, мы уже отвечали частично на этот вопрос…

Л. МАЦИХ: Много раз.

Н. АСАДОВА: Ну вот, в описываемый период, т. е. начало ХХ века…

Л. МАЦИХ: А дело в том, что описываемый период как раз, вот, в этом аспекте никак не отличается от всех остальных периодов — ни от XVIII, ни от XIX, ни от XXI века.

Н. АСАДОВА: Ну у нас просто такой герой, который далек был от политики — а каким образом он действовал, свое масонское призвание он как воплощал?

Л. МАЦИХ: Он действовал словом, он действовал словом. Он видел в масонстве путь познания истины. Он видел в масонстве моральное самосовершествование. Масоны понимали ситуацию таким образом: изменить общество можно, только изменив лучшую его часть, т. е. себя. Начни с себя. И они пытались действовать, не меняя социальных условий, а меняя человека изнутри. И обращались при этом не к огромным массам — к классам или, там, прослойкам или к нациям — а они обращались, скажем, к конкретному человеку, для них каждый конкретный брат был значим, и они пытались этого брата, как они говорили, из дикого камня сделать камнем отшлифованным. Вот таким путем они шли. И именно таким образом они и пытались повлиять на внешний мир. Хотя — мы говорили об этом — было и политическое крыло масонства, так называемое оперативное, которое и политическими интригами не гнушалось, и участвовало в жизни политической современной ему эпохи. И на финансовом, и на военном, и на государственном уровнях — безусловно, все это было.

Н. АСАДОВА: Мария опять спрашивает нас: «А был ли масоном Мандельштам?»

Л. МАЦИХ: Нет, Мандельштам масоном не был. Не был он масоном и не был замечен даже и в симпатиях к нему. Никогда.

Н. АСАДОВА: Не так много у нас уже времени остается до конца передачи. Может быть, вот, попробуем ответить еще на один вопрос…

Л. МАЦИХ: Давайте.

Н. АСАДОВА: …который нам прислали в интернет. Значит, вопрос, естественно, к Вам, «уважаемый Леонид Мацих, как по-Вашему, современное масонство — достойное продолжение масонства XVIII века? Есть в нем, сегодняшнем… есть ли в сегодняшнем масонстве люди, по масштабу сопоставимые со столпами масонской мысли XVIII века, или все-таки ослабла мысль, а масонство современное сильно измельчало?»

Л. МАЦИХ: Людей сопоставимых с такими титанами как Новиков, Гамалея, я не вижу. Может быть, они есть, но мне неведомы. Но ведь видите, какая штука, измельчало не только масонство. Вот мы говорим сегодня о литературе Серебряного века. Вы посмотрите, какое созвездие имен — и эти люди жили все вместе…

Н. АСАДОВА: Одновременно.

Л. МАЦИХ: Да, одновременно, друг с другом враждовали, дружили, любили, ненавидели. А сейчас есть ли хоть одно сравнимое имя? Ну, скажем, в русской поэзии? Или, там, в русской литературе, в русском театре. Кто-нибудь вровень встанет с теми именами, которые мы только что называли? Я не думаю. Поэтому процесс измельчания, он свойственен, вообще говоря, технологическому глобализированному обществу. Это оттого, что культура из элитарной превращается в массовую. И теряется вкус к личности. Это проблема, к сожалению, всего общества, а масоны, поскольку они часть общества, они тоже каким-то образом эту тенденцию воплощают. Я думаю, людей, сопоставимых с великими персонажами масонской истории, сейчас скорее всего нет, но может быть, такие личности возникнут. Наше время и в России, и вообще, гораздо беднее личностями, чем раньше. Спрос на личности упал. Сейчас больше спрос на структуры, на системы, на объединения.

Н. АСАДОВА: На проекты.

Л. МАЦИХ: Если угодно, на проекты, да.

Н. АСАДОВА: Очень часто люди являются проектами. Те же политики.

Л. МАЦИХ: Ну да, каких-то, так сказать, людей, каких-то, так сказать, сил, корпораций и т. д. Т. е. нынешнее общество, оно менее ориентировано на личность, чем предыдущие эпохи. Это не хорошо и не плохо, это такая данность.

Н. АСАДОВА: Такой период.

Л. МАЦИХ: Поэтому значительных личностей сейчас меньше, с неизбежностью. Но вот Осоргин, герой нашего рассказа, как раз был выдающейся личностью и умел поощрить людей к тому, чтобы личность в них не угасала. И оставил нам великолепное наследие: и прекрасные свои, чудесные светлые рассказы, повести и романы, которые я от души рекомендую, и великолепные масонские манифесты, которые, может быть, для человека, далекого от масонства, они не так его будут греть, как проза, но в любом случае, нельзя не оценить искренность, великолепный литературный талант, владение прекрасное русским языком — на что способен русский язык в его исполнении — и кроме того, вот то чувство, которое, возможно, реже всего встречается у людей: искренняя непритворная любовь к людям и искреннее сочувствие. «Все люди, все человеки». Вот это делает Осоргина и прекрасным масоном, и подлинным мастером ложи. И человеком, который сказал о масонстве самые превосходные слова и великолепно, кстати, разъяснил его суть — мы непременно в будущую книгу вставим фрагменты из текстов Осоргина. И кроме того, это великолепный русский писатель, одно из великих имен в золотой коллекции гениев русской литературы.

Н. АСАДОВА: Ну что ж, наша сегодняшняя передача «Братья», в которой мы говорили о масонах и литературе Серебряного века, подходит к концу. А действительно, как уже Леонид Александрович упомянул, по окончании этого цикла, который, в общем-то, закончится 1 июня этого года, мы обещаем вам издать книжки, о чем будет дополнительно объявлено. Ну а следующую передачу мы посвятим Слиозбергу Генриху Борисовичу. И наша тема будет «Масоны и еврейская интеллигенция». И таким образом, мы постараемся в этой передаче еще раз, наверное, последний уже, ответить, в чем же связь и откуда появился термин «жидо-масоны». Ну что ж, я сейчас с вами прощаюсь, и Леонид Мацих…

Л. МАЦИХ: …желает вам всего наилучшего.

Н. АСАДОВА: Точно. Спокойной ночи!

Полная версия: http://echo.msk.ru/programs/brothers/678604-echo/