Матч в Багио как бы распадается на несколько драматических эпизодов и своеобразных мини-новелл, связанных друг с другом лишь общей талмудической канвой. И поскольку для большинства профанов само существование этой символической канвы до сих пор оставалось неведомым, даже не вообразимым в самом кошмарном сне, то и произошедшие на матче события для самых внимательных наблюдателей должны были казаться совершенно невероятными и необъяснимыми.
Без знания оккультной составляющей «поединка за мировую шахматную корону 1978 г.», в его официальной версии начисто отсутствует самое главное – правдоподобность, связность общей сюжетной линии и осмысленность действий главных персонажей. Что ни говорите, но, по большому счету, все, что называется сегодня «бегством Корчного на Запад» и «воспоминаниями о матче в Багио», - это просто несусветный бред.
Вокруг поединка двух советских гроссмейстеров то и дело мелькали какие-то загадочные персонажи, к шахматам никакого отношения не имевшие, непонятно откуда и по чьей воле явившиеся, а затем так же тихо ушедшие в небытие. Их появление и поведение на матче никогда не получило удовлетворительного объяснения, оно так и осталось загадкой для миллионов любителей шахмат.
Да и поступки главных героев шахматного спектакля – Аарона Киппура («Карпова») и Виктора Кораха (Корчного) - по экстравагантности и бессмысленности граничили с безумием. Справедливости ради, надо отметить, что над мифологизацией «матча в Багио» (и, вместе с тем, над шизофренизацией сознания любителей) усердно поработали все авторы, оставившие о нем мемуарные записи – не одни только В. Корчной и А. Рошаль.
Так что к любому из них можно отнести уничижительную и хлесткую характеристику, отпущенную по поводу «Записок Злодея» («Антишахмат») космонавтом Виталием Ивановичем Севастьяновым вскоре после повторной договорной эпопеи в Мерано (1981):
Космонавт Виталий Севастьянов и Аарон КиппурНедавно вышла на Западе его книга «Антишахматы» (характерное, однако, название). Книга, кстати, удивительно глупая, написанная несусветно плохо, даже для столь поверхностного и пустого человека, как Корчной. Автор захлебывается от клокочущей в нем ненависти, слюни брызжут во все стороны, ни одной связной мысли, только выкрики, пошлые историйки и анекдотцы и, конечно же, клевета, клевета, клевета.
Проследить и распутать весь этот клубок несуразностей можно только поэтапно, рассматривая разрозненные матчевые сюжеты один за другим и терпеливо раскрывая их подлинный смысл. И если сам сплавной характер матча, в свете представленных нами фактов, надеюсь, сомнений уже ни у кого не вызывает, то понять технологию надувательства, а вместе с ней, и скрытый за обманом менталитет матричных кукловодов, может быть не только интересно, но и полезно.
Итак, давайте не будем спешить расстаться с темой, и разберем «загадки Багио», с позиций здравого смысла. А для начала рассмотрим два вопроса:
Каким образом в жизни В.Л. Корчного появилась «Петра Лееверик»?
Как она стала «руководителем швейцарской делегации в Багио»?
История знакомства Виктора Львовича с его новой «подругой жизни» была описана в шахматной прессе неоднократно. Приведу эту историю в ярком и лаконичном изложении Евгения Гика.
Счастливый сеанс
Когда Корчной остался в Голландии, ему как-то предложили провести сеанс одновременной игры. Среди его участников была одна привлекательная дама Петра Лееверик, у которой на столе лежал томик Толстого «Воскресение». Сеансер сделал вывод, что его партнёрша владеет русским, и обменялся с нею несколькими фразами на родном языке. Потом они не раз встречались в сеансах, и в один прекрасный день Корчной обнаружил, что все его противники уже сдались, осталась одна Петра. Тогда он предложил ей завершить партию дома. И вскоре дом стал для них общим...
Не знаю другого случая, когда бы будущие супруги познакомились в сеансе одновременной игры, а свёл их Лев Николаевич Толстой.
http://chess-news.ru/node/21213
В этом рассказе неправдоподобно все. Невозможно поверить в незаинтересованное участие состоятельной и привлекательной швейцарской дамы среднего возраста в шахматном сеансе одновременной игры, а тем более - «неоднократное участие». Невозможно поверить в ее «любовь к Толстому и шахматам» после 10 лет, проведенных в концлагерях СССР (об этом ниже). Невозможно поверить в ее шахматный класс и в то, что она могла остаться «последней в сеансе», что Виктор Львович мог обратить на нее внимание, завязать с ней разговор и «пригласить домой», а тем более – разделить с ней свой скромный, неустроенный эмигрантский быт и тут же назначить случайно встреченную даму руководителем своей делегации.
Собственно, Евгений Яковлевич и не претендует на документальную точность истории – он лишь повторяет то, что ему рассказывал в интервью сам В. Корчной: «за что купил, за то и продаю». Он даже честно признается: «не знаю другого такого случая», называет его «веселой историей» или «байкой» - иначе говоря, анекдотом. Однако дело в том, что вся история жизни Виктора Львовича на Западе именно из таких анекдотов и состоит. А нам надо вычленить реальный смысл, который может за ними скрываться.
А потому сразу обращаем ваше внимание, уважаемые друзья, на поразительное сходство этой веселой истории с куплетом из известной песни Владимира Высоцкого «Инструкция перед поездкой за рубеж»:
"Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь - они в окно.
Говори, что с этим делом мы покончили давно.
Логично предположить, что оба «участника сеанса» прошли перед ним предварительный инструктаж, и Виктор Львович шел на встречу со «связным», согласно полученной инструкции. Вероятно, в «компетентных органах» его предупредили заранее, что опознать «нашего человека» можно будет по каким-то необычным деталям – вроде того же томика «Воскресения» Л.Н. Толстого. Хотя, конечно, в данном случае значительно уместнее было бы другое название: «Как закалялась сталь» или «Ликкутей амарим».
Иначе говоря, встреча «двух одиночеств» явно не было спонтанной и произвольно-случайной. И если г-же Петре Лееверик действительно пришлось прийти на сеансы Виктора Львовича не один, а несколько раз, то это можно объяснить лишь поразительной рассеянностью сеансера, в горячке шахматной борьбы начисто позабывшего о полученной инструкции и не обратившего никакого внимания на все ее отчаянные сигналы, пароли и «маяки».
Реальная подоплека этой «романтической истории» сразу становится кристально ясной, как только мы вспомним о матричном амплуа Виктора Львовича – о его роли библейского, талмудического и зохарического Кораха. Чтобы соответствовать полученному в синагоге сатаны заданию, он должен был каким-то образом подтвердить свое «левитское происхождение», и не просто левитское, а исконно и родовито-левитское (см. семейное древо Кораха, приведенное выше). Одного отчества «Львович» здесь было явно недостаточно – тем более что «Лев» на иврите звучит как «АРИ». Лев - это вообще символ колена Иуды, а не Левия.
В нашей недельной главе читаем: «Отделился Корах, сын Ицhара, который был сыном Кеhата, а тот — сыном Леви…» (Бамидбар, гл. 16, ст. 1).
Таким образом в его жизни и появилась «ПЕТРА ЛЕЕВЕРИК», то есть, не просто «ЛЕВИ», а «ПЕТРА ЛЕВИ» («камень Леви»). И этой совершенно незнакомой, чужой ему женщине, посланнице ребе, перешагнувшей уже 50-летний рубеж (на несколько лет старше Корчного) предстояло стать его «спутницей», «руководительницей» и даже как бы «старшей женой».
Сближение двух далеко не молодых людей произошло ради реализации все того же талмудического сценария, по которому КОРАХА на его «антисоветское», «анти-ааронитское» восстание подбивал и подзуживал не кто-нибудь, а именно его ЖЕНА, ставшая причиной его «погибели».
Rabbi Josh Feigelson writes that the Talmud (Sanhedrin) tells us of two Midrash stories that contrast the wife of Korach and the wife of the mysterious On.
In the first, Korach’s wife goads her husband into revolt: “…Do you see what Moses did? He proclaimed himself as a king and made his brother high-priest… He made a fool of you!” Sufficiently riled up, Korach then goes on and makes his fatal move against Moses.
Давайте теперь, с позиций такого ясного понимания, взглянем на рассказ самого В.Л. Корчного о его верной подруге из «Записок Злодея»:
Нет намека на праведность и в самом имени Кораха: оно означает плешь на высоком месте (Сангедрин, 109б).Я догадывался, что матч предстоит трудный, долгий, что по ходу его будет возникать множество юридических, политических, психологических проблем, что противник будет во всеоружии. Мне предстояло найти человека, способного самоотверженно защищать мои интересы в этой борьбе. У меня в Швейцарии есть друг — фрау Петра Лееверик, уроженка Вены. В 19-летнем возрасте, вскоре после войны, она была похищена из Вены советской разведкой. Пытками и многодневным карцером ее, женщину, не говорившую тогда ни слова по-русски, заставили подписать бредовые показания, будто она — агент американской разведки! Так называемое «особое совещание» приговорило Петру к 20 годам заключения, и без малого 10 лет она провела в сталинских лагерях.
…
Ее лагерь — Воркута — был описан Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ». Непосильная работа, нечеловеческие условия жизни навсегда подорвали здоровье молодой женщины. Зато фрау Лееверик узнала, почем фунт лиха! Узнала, что представляет собой советская власть, советское государство с другой, непоказной стороны!Ей не надо объяснять, кто такой бывший военный прокурор, полковник юстиции в отставке Батуринский — верный служака, который в годы сталинщины не раз (уж будьте уверены!) ставил свою подпись, обрекая когда на медленную, а когда и на быструю смерть невинные жертвы.
Да, единственным человеком, который мог бы достойно противостоять советским, была эта женщина, и мы решили, что она будет руководителем нашей делегации. Несмотря на угрюмое ворчание Кина, тщеславие которого, казалось, уже в тот момент, за два месяца до матча, было не в силах вынести подобного оскорбления и взывало к мщению.
Признаюсь, впоследствии мне самому неоднократно приходилось лично встречаться с г-жой Петрой Лееверик (даже много лет спустя она продолжала сопровождать Виктора Львовича на шахматные турниры), приходилось с ней беседовать, «сотрапезничать» и т.п., и должен заметить, что НИКАК ЕЕ ВНЕШНИЙ ОБЛИК НЕ СООТВЕТСТВОВАЛ ПРИВЕДЕННОМУ ОПИСАНИЮ «УЗНИЦЫ СОВЕТСКИХ КОНЦЛАГЕРЕЙ С НАВСЕГДА ПОДОРВАННЫМ ЗДОРОВЬЕМ».
Цюрих, 2011 г., на праздновании 80-летия Корчного. Сидят – Марк Тайманов, Виктор Корчной, Петра Лееверик (ей уже далеко за 80); стоит в центре сын Виктора Львовича Игорь Корчной.
Сегодня мы отлично знаем, чем были сталинские лагеря смерти – плавательных бассейнов для заключенных, как в Освенциме, там не было. Русские люди гибли в тех условиях миллионами, но если даже и выходили на «свободу», проведенные на советской талмудической каторге годы накладывали на них страшный отпечаток навсегда, они продолжали свой жизненный путь уже душевно, умственно и физически искалеченными.
Ничего подобного в досточтимой Петре «Кехатовне» Лееверик заметно не было – ее внешний вид, даже в самом преклонном возрасте, иначе как цветущим, я охарактеризовать затрудняюсь. Действительно, она немного говорила по-русски, но явно недостаточно хорошо, чтобы читать Толстого в подлиннике.
Аарон Евгеньевич Киппур рассказывал, что г-жа Лееверик действительно провела какое-то время в советских концлагерях из-за того, что в годы войны имела несчастье (или, наоборот, счастье) быть «близкой подругой» руководителя австрийского Гитлер-югенда. Возможно, однако, даже если это так, то ее «режим содержания» явно не был вполне типичным для советских зэков и навряд ли был столь продолжительным.
Впрочем, для нас принципиального значения не имеет, побывала ли Петра Кехатовна в советских застенках или прошла ускоренные курсы обучения русскому языку и шпионажу на Западе - у самого любавичского ребе. Бесспорным фактом следует признать лишь явно театральный, заказной характер ее связи с Виктором Львовичем. И надо отдать ей должное - она преданно играла свою роль «спутницы, жены и костюмерши» до самой его ритуально объявленной смерти.
Korach was no ordinary rabble-rouser. He was a leading member of Kehatites, the most prestigious of the Levite families.
В заключение нашей мини-новеллы приведу несколько цитат из книги А.Б. Рошаля («А.Е. Карпова») «В далеком Багио». Из этой небольшой подборки можно понять, насколько интенсивный заряд лжи, ненависти и хамства несла в себе вся эта «художественная шахматная литература», на которой оказались воспитаны несколько поколений советских шпилеров. И совсем уж фантасмагорический характер придает ей то обстоятельство, что все упомянутые персонажи работали В ОДНОЙ КОМАНДЕ, все они сообща трудились над сломом советского режима для его замены системой еще более мизантропической, еще более коррумпированной и тоталитарной. Все они были устремлены к построению Египетского крокодила РФ.
В далеком Багио
Москва, «Советская Россия», 1981 г.
...На пресс-конференцию пришла Петра Лееверик. Нам еще предстоит встретиться с этой молодящейся, но уже отметившей свой полувековой юбилей истеричной дамой на страницах этой книги. А пока представлю ее словами гроссмейстера Раймонда Кина, главного секунданта претендента:
«Ранее у нее был слабый интерес к шахматам, когда она познакомилась с Корчным в Голландии спустя несколько месяцев после его бегства. Но вскоре они нашли, что совпадение их взглядов на коммунистов явилось более чем достаточным обстоятельством, чтобы выковать союз между собой, и с тех пор она – верный соратник Корчного… Но еще перед началом матча я был обеспокоен тем, что она может выйти за рамки своей роли и раскочегарить уже и без того вспыльчивый характер Корчного. По мере продвижения матча вперед мои опасения, к несчастью, подтвердились». –с.13
Апелляционное жюри (состав): «…представительница претендента Петра Лееверик. Я не случайно в скобках около фамилии Лееверик не поставил ничего. Родившаяся в Австрии, нечестно работавшая в Германии, шпионившая в пользу Америки, вышедшая замуж в Голландии, а ныне обосновавшаяся в Швейцарии… И не имеющая отношения только к шахматам. Кем же ее считать? Она назвала себя «руководительницей швейцарской делегации», в составе которой не было ни одного гражданина этой страны. – с.26
Тяжелые личные взаимоотношения, отсутствие контактов при каждодневном нагнетании враждебности со стороны претендента постепенно заводили в тупики, выходы из которых лежали через протесты и прямые скандалы. С другим партнером недоразумения могли бы разрешаться куда проще и спокойнее. Но в том-то и дело, что Корчной и провокационно настроенная Лееверик как раз и стремились к скандалам. –c.63
Профессиональный Злодей Корчной и скандальная Петра Лееверик в Багио с аргентинским гроссмейстером Мигелем Найдорфом
Р. Кин: «После заседания жюри Лееверик продолжала завоевывать друзей, выпустив от имени Корчного заявление, в котором обвиняла жюри, организаторов и президента в просоветизме… Она закончила этот занятный день тем, что отказалась от своего места в заранее определенном секторе зрительного зала и потребовала, чтобы всех русских обыскивали при входе…» - с.70
Лееверик постоянно искала ссоры с кем-нибудь из советских людей, а Зухаря в тот и в следующий игровой вечер не оставляла своим внимание буквально ни на минуту. Она – профессор в те дни это довольно забавно рассказывал – пинала его ногами под креслом или, пристроившись сзади, сбоку, шпыняла специально припасенным для это цели карандашом. Но, как заметили члены «ее» же делегации, единственный успех Лееверик заключался в выставлении себя напоказ. C.87
Секундант претендента Майкл Стин «жалуется» корреспонденту лондонской «Таймс», своему соотечественнику Гарри Голомбеку, на Корчного: «Все, что он делает, в конечном счете оборачивается против него самого. Он напоминает сильно подвыпившего человека, который собирается спрыгнуть с самолета, не имея ясного представления о том, находится ли у него за плечами парашют или обыкновенный рюкзак». – с.93
Тем не менее, те же методы, да еще приправленные изрядной дозой антисоветизма никому тогда еще не известной его подруги и «стряпчей» некоей Петры Лееверик, претендент постарался использовать в матче 1978 года. – с.94
Руководительница команды Корчного после семнадцатой партии сделала какой-то туманный намек относительно возросшего уровня радиации в зале для игры (что решительнейшим образом опровергли специально приглашавшиеся представители филиппинской комиссии по атомной энергии). – с.94
Лееверик и Корчной отправляются в Манилу после 17-й партии. – с.94
Пример дискуссии во имя Истины — дискуссии Гилеля и Шамая, — говорили Учителя (трактат Пиркей Авот — «Наставления Учителей», гл. 5, ст. 17), — но противостояние Кораха и его сообщников Моше — пример спора ради спора.
http://www.evrey.com/sitep/nedglav/arkh … glav=korah
Давным-давно римский полководец Антоний, отправившись в Египет, встретился там с царицей Клеопатрой и не пожелал больше возвращаться домой. Рим отправил за ним молодого Октавиана, дабы примерно наказать беглеца. В происшедшем затем сражении Антоний потерпел жестокое поражение еще и потому, что ему мешала связь с Клеопатрой. Намек был весьма прозрачным, и остряки немедленно нарекли Петру Лееверик… Клеопатрой, хотя ей до египетской красавицы далековато.
Но, как я уже сказал, не все выбирали выражения. «Эта 50-летняя австриячка голландского происхождения со швейцарским паспортом, нажившая изрядное состояние в результате двух выгодно заключенных браков и еще более выгодно оформленных разводов, скрывает душу террористки под внешностью светской дамы», - писал о ней репортер перуанской газеты «Эль коммерсио».
По нелепой случайности затесавшись в историю шахмат, г-жа Лееверик, которая с трудом расставляет надлежащим образом фигуры на доске, использует шахматный матч на первенство мира в качестве арены для самой разнузданной пропаганды вульгарного антикоммунизма с отчетливой примесью расизма. Назначив эту склочную и истеричную даму главой своей делегации, Корчной, видимо, стремится перекрыть рекорд древнеримского императора Калигулы, назначившего свою лошадь сенатором». – с.95-96
…Короче, логическим завершением подспудно протекавшей борьбы внутри лагеря Корчного явилась записка претендента, согласно которой он поручил исполнять обязанности своего представителя в жюри английскому гроссмейстеру Р. Кину.
Напоследок, еще одна умопомрачительная цитата из «Записок Злодея»:
Гм... Во время одной из партий Зухарь, увидев, что неподалеку от него находится фрау Лееверик, подчеркнуто громко сказал одному из окружавших его советских агентов: «А помнишь, у нас в деле записано, что у Корчного хроническая гонорея?» Вообразим себе на минутку, что Зухарь представитель западного мира. Что стало бы после таких слов с его дипломом врача и ученого?..
Разумеется, по большей части, приведенные цитаты - циничная ложь, причем, ложь состряпанная цадиками и их гендерными подопечными по принципу «the lower level, the better fun». Спортивная составляющая «поединка в далеком Багио» была строго равна нулю. Его оккультная религиозная составляющая также была иллюзорной, и ничему хорошему участников мистерий не научила. На вопросе о матчевой роли профессора Владимира Петровича ЗОХАРЯ мы остановимся отдельно.