Хотя бы несколько слов следует сказать о малых шахматных мистериях в Роттердаме, разыгранных в 5749/1989 году, одновременно с апокалиптической трагедией в АССА. Мне тогда довелось быть их непосредственным участником, и полагаю, что мои личные воспоминания тут могут оказаться полезными и небезынтересными.
Вы знаете, как я не люблю привносить личный элемент в наши исследования, но тут случай особый. Дело в том, что турнир «Кубка мира» в Роттердаме стал для меня по-своему роковым. Это был такой личный шахматный мини-кошмар – конечно, никоим образом не сопоставимый с тем, что произошло на ж.д. у станции Аша, но тем не менее. В общем, почти как у В. Высоцкого:
Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно,
А в тридцать семь — не кровь, да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И ранят в кровь свои босые души.
Сначала немного предыстории, чтобы понятнее было, о чем речь. Международный турнир в Роттердаме проходил в июне 1989 года, с 3 по 24 число. Еще раз приведу календарь на месяц сиван, чтобы было нагляднее:
Как видите, турнир начался в саббат и закончился в саббат – все очень кошерно. Причем, не просто в саббат, а В ТОТ САМЫЙ САББАТ, переходящий в ТО САМОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ 1 сивана 5749 года. Параллелизм здесь стопроцентный. Я, конечно, в тот момент понятия не имел обо всех этих тонкостях вавилонского календаря и связанных с ними ритуалах.
Не знаю, что в точности означает название «Роттердам» - «плотина на реке Ротте (мутной)» или что-то иное? Может быть, «красная плотина»? Если ритульное уничтожение советских поездов с детьми «Адлер-Новосибирск» и «Новосибирск-Адлер» было в 5749 г. чем-то вроде «прорыва красной плотины», с которого начался распад «советской империи», то тогда здесь тоже прослеживается некоторая связь.
Еще раз должен повторить, что о трагедии под Уфой я почти ничего не знал в тот момент – она у меня даже в памяти не отложилась. Возможно, что-то слышал мельком в голландском выпуске новостей о «ж/д катастрофе в СССР», но вы ведь знаете, как эти новости подаются: каждый день что-нибудь да происходит, и в этом водовороте событий очень трудно уловить их подлинную значимость и общую направленность.
Внимание совочков скользит по поверхности явлений, ни на чем не задерживаясь. В таком же точно состоянии зомбированности и я пребывал в тот момент. Добавьте сюда нездоровую увлеченность «игровым процессом», «поглощенность борьбой», «поиск шахматной истины» и т.п. бред – и вы поймете, что я имею в виду. Я приехал бороться за 1-е место, чувствовал себя превосходно, пребывал в отличной форме и самом радужном настроении.
В первом туре мне выпало играть с Артуром Юсуповым. У меня с ним все поединки проходили всегда очень напряженно, почти без ничьих, боролись всегда «до голых королей». Но эта партия стоит особняком. Как-то она очень легко для меня протекала, почти без усилий получил устойчивый перевес, который постепенно увеличил, выиграл пешку, Артур попал в сильный цейтнот, и казалось, что вот-вот партия закончится. Между тем, Артур играл довольно изобретательно, а я в цейтноте противника занервничал, сделал несколько сомнительных ходов, но все равно развязка оказалась шокирующей и болезненной: на 40-м ходу я просрочил время в выигрышной позиции. Замешкался и не успел сделать последний контрольный ход. Просто забыл о часах.
После очевидного, естественного и единственного хода 40. Фхf7 позиция черных безнадежна – получается ладейное окончание без двух пешек.
Должен сказать, что для меня это вообще был всего второй случай просрочки времени в моей «шахматной карьере», а чтобы проиграть таким вот образом: в элементарной позиции с огромным перевесом – это нечто совсем странное.
Так начался для меня тот турнир. Хорошо помню, что в ночь с субботы на воскресенье (в ту самую ночь «АССА») я практически не спал. Просто не мог заснуть – меня преследовал какой-то кошмар неотступно. Я, пожалуй, менее других склонен к мистическим умонастроениям, но что-то в этом во всем было необычное, согласитесь.
Как будто какая-то зловещая тень меня в тот вечер коснулась и вывела из равновесия. Не думаю, что было какое-то на меня оказано нешахматное воздействие – скорее все случилось само собой: расслабился, забыл о часах, утратил концентрацию и т.д., но случай не просто редкий – экстраординарный. Что-то в этом есть мистическое и загадочное. Даже сама фамилия «Юсупов» - она ведь где-то из тех краев, башкирско-татарского происхождения, но в то же время и как русифицированное Юсуф-Иосиф.
Следующие три партии удалось выиграть, и казалось, что «эффект 1 сивана» преодолен. Но не тут-то было. После четырех туров меня постигла еще большая неприятность – в самый момент наступления Шавуот и «дарования вавилонского талмуда» (если точнее – 9 июня) меня подстерегла фолликулярная ангина в тяжелой форме. В тот день я еле-еле уполз на ничью белым цветом с «доктором Нанном», но это было лишь начало фантасмагории.
Кто болел ангиной, знает, что это такое – температура под 40, никакие лекарства не помогают, в течение недели есть ничего невозможно, даже пить трудно, горячка и беспамятство, полный упадок сил и провал всех систем жизнеобеспечения. Конечно, это не то же самое, что лежать в челябинском или уфинском ожоговом центре после ядерного взрыва, но тоже неприятно, и весьма.
Поэтому у меня все воспоминания об июне 1989 года – как в тумане. Играть в таком состоянии в шахматы – все равно, что боксировать со сломанной переносицей и рассеченной бровью. А специфика шахматной игры, в ее профессионально антихристианской модификации, как раз в том и состоит, что все в такой ситуации целятся по носу.
Единственный раз в жизни я вынужден был поставить вопрос о прекращении моего участия в турнире. Но, увы, мне этого сделать не дали организаторы. До меня из турнира уже успели выбыть Р. Хюбнер и Б. Спасский (каждый по своим собственным причинам), и меня упросили хоть как-то его доиграть. Если выбывал я, то пришлось бы прервать все мешихистское мероприятие. «Шахматный праздник» оказался бы сорван.
Победители роттердамского турнира Я. Тимман и А. Киппур
В общем, я кое-как дотянул до конца: белыми, пошатываясь, старался делать короткие ничьи, черными несколько раз пришлось огорчиться. Можно считать маленьким чудом, что закончил турнир на +1 – физически я был невероятно хорошо подготовлен в те годы. В последних турах даже удалось выиграть важную партию у А.Е. Киппура, которая не позволила ему опередить Г. Каппароса в общем зачете, но, признаюсь, мне этот турнир в Роттердаме запомнился, как самый большой кошмар в моей шахматной «карьере». Такого стресса я не испытывал никогда, и такого психологического удара не получал нигде.
Как можно объяснить произошедшее? Присутствовала ли в Роттердаме какая-то незримая связь с ашинской трагедией в СССР? Отразилась ли на мне та «египетская казнь»?
Я знаю одно – с начала 90-х и, особенно, с 1991-го года я начал испытывать колоссальный душевный дискомфорт из-за происходящего в стране. Вероятно, многие в те годы это почувствовали. Даже чисто физически пребывание на «пораженной перестройкой территории» ощущалось мною как приближение какой-то глобальной общечеловеческой катастрофы. Проблема заключалась в том, что непонятно было, откуда эта беда исходит и кто в ней виноват. По крайней мере, меня именно это более всего угнетало.
Но теперь это уже всем известно – что, как и почему. Мы это научно выяснили: насекомые строят планетарный Освенцим. И они не считаются с жертвами в стремлении к поставленной цели.
